читать дальше1
– Я счастлив приветствовать Ваше Королевское Величество, – медленно произнес Эпинэ и не ошибся. Адгемар с готовностью принял предложенный титул. Ага, а Робер все же немного понимает в дипломатии.
Талигом и гайи Мне казалось, не склоняется, когда это язык.
В Талиге, Бергмарке, Агарии жили по-всякому ...и это тоже не склоняется.
Когда разные народы на разных концах земли рассказывают одни и те же сказки, это значит одно – что-то было. Или, в нашем случае, кто-то был. Однако, это верно и для Земли.
Кто-то, избравший предков Раканов и одаривший их чем-то, превратившим смертных в полубогов. Сейчас этот подарок исчез, и не нужно его искать, у нас и так все возможности сыграть свою игру. В самом деле исчез, у него дезинформация или это он так юлит?
— ...Кстати, молодой человек, вы еще не связали себя словом и браслетом с какой-нибудь красавицей?
– Нет, Ваше Величество.
Словом и кольцом он не связал себя ни с кем, а о сердце его никто не спрашивает. Браслетом?
2
Клемент радостно посеменил навстречу хозяину, но на полдороге остановился, встал на задние лапы, словно принюхиваясь, сжался в комок и… ощерился. Так словно или принюхиваясь?
– Ты думаешь, со мной не все в порядке?
– С тобой. Или с твоей крысой. Или с нашим миром.
– С миром точно не в порядке, – буркнул Робер, – иначе что я делаю в этой лисьей норе? Вот и гадай, это аллюзия на Шекспира или на Кинга.
– Блистательный не рад встрече с великим казаром? – странным голосом осведомился Каллиоль.
– Ты опять? – вскинулся Иноходец. – Еще слово и убью.
– Нет, – гоган засмеялся, как показалось Эпинэ – с облегчением, – с тобой все в порядке. С Клементом – тоже. Остается наш мир и то, что ты мог принести из дворца. Такое ощущение, что гоган что-то проверял. Но что и как. Он не исключал возможность того, что Робера... подменили?
Каллиоль четырежды воздел руки, пробормотав что-то на все еще непонятном, но уже привычном языке, и, подойдя к Роберу, начал расстегивать ему пояс.
– С ума сошел? – с некоторой оторопью произнес Эпинэ. Слешер во мне хохотал как сумасшедший.
Далее следует флешбек. Из которого мне интересно: а как именно Робер попал в Агарис? Как я понимаю, после подавления восстания туда двинулся некий обоз. Раненых везут медленно... так что, Алва не стал их догонять? Отпустил, получается? Ведь ему же ничего это не стоило.
И потом у меня либо глюки, либо гоган как-то странно его раздевает. Каллиоль осторожно потянул сапог, и Робер, опершись о стену, поднял ногу. (...) Переводчик стащил второй сапог, панталоны, рубаху. Простите, а штаны? И дальше: Затем Эпинэ спас сапоги, перчатки и нижнее белье, но рубашка, панталоны и камзол, с точки зрения Клемента, были исполнены скверны. А рубашка и панталоны это не нижнее белье? Я, конечно, не специалист по историческому костюму, но все же...
В этом отрывке отлично раскрыта сказочная тема доброго помощника, но при этом здесь возникает мотив покушения, и далее провисает. Так и не известно, кто и каким именно образом покушался на Робера и зачем. Адгемар, но смысл?
Среди соратников Франциска Оллара было трое гоганов, их потомки стали талигойскими дворянами, им никто не мешал. У меня вопрос. Кто остальные две фамилии?
– Забудь о ней! – Таким своего переводчика Эпинэ еще не видел. – Забудь! Ставшая Залогом перестает быть женщиной, она – аркан, щит и копье для того, кто связан с ней. Ее девственность в глазах правнуков Кабиоховых дороже всего золота мира. Поднять глаза на ставшую Залогом – это больше, чем осудить себя на смерть.
– Закатные твари, да что ж вы с ней сделали?! За что?!
– Она – избранная в жертву, – тихо сказал гоган, – смирись с этим. Она не будет принадлежать ни одному мужчине. Этого не изменить и не исправить. Но ведь потом она была лишена невинности и физически принадлежала Альдо. Может, на ней просто венец нелюбви и безбрачия и имеется в виду, что она просто ни с кем не свяжет свою судьбу?
И кто убил Каллиоля, Робер тоже так никогда и не узнает. Провисание сюжета.
3
Здесь ничего особенного не происходит, только Робер узнает о смерти Каллиоля, да вот еще:
Бириссцы могут сколь душе угодно трясти своими сединами, и для эсператистов и для олларианцев они – дикари. Интересно, насколько это отражает мораль Европы в отношении к реальным дикарям. Как я понимаю, мораль протестантская, сиречь двойственная: белый человек и христианин априори выше других.
Детективный сюжет настигает и Робера. И если в случае с отравленным пирогом, который появится через главу, мы знаем виновника, то насчет Дика и, тем более, Робера, остается только строить догадки. Тем более, что у Робера замешана мистика.
Мотив утерянной тайны, которая не дается в руки.